А света в конце тоннеля не помню (мои ощущения при амнезии)

        Мне довелось пережить клиническую смерть: когда в азовской больнице остановилось дыхание, мне продырявили голову (трепанация черепа), но тот период времени, как и некоторые другие, не отложился у меня в памяти. Я уже реально помню свои ощущения, когда очнулся в барокамере (в закрытом пространстве) после 3-х месяцев комы и начал стучаться в её окошко. Из реанимации ещё только помню бирки врачей, по чтению которых они определили, что я ещё не стал Дауном, и, как падением положил начало рихтовки своей мордуленции (первые 6 швов на бровь). Попросили прийти жену, но я на неё никак не прореагировал.

  

      Что мне сначала помогло без проблем осознать весь объём катастрофы - это, кроме шуток, амнезия и неверие в то, что это могло со мной случиться. 2 месяца после выхода из комы я был уверен, что сплю, не верил в реальность произошедшего. Всё пытался вспомнить "во сне", кто я такой. Сначала мелькала мысль, что я ещё, вообще, студент, потом - что ушёл в отпуск со станции Ростов-Главный. Но жену в ЖДБ-е признал, хотя было сокрушительным ударом её сообщение, что мы уже не живём вместе. Со старыми друзьями (Андрюхой и Лёхой) с помощью букваря общался без проблем, это уже дома, когда приехал новый приятель с девушкой из Азова, я знал, что мы знакомы, а, кто они такие, тогда вспомнить не мог. Они были из компании моей последней бабы перед аварией так, что тогда бы я и её не узнал. Потом я вспомнил почти всю свою азовскую жизнь (5 месяцев до аварии), не помню только секс с Оксаной (помню, что в первую ночь оставил машину у неё под домом, а, когда утром забирал её, на баке не оказалось крышки: видно, погуляли по полной программе). Алексей потом рассказывал, что Оксана была очень довольна. Тогда у меня в памяти не отложилось последнее бурное море с Викой (полгода), хотя предпоследнее помнил в подробностях. Но, в итоге, я вспомнил абсолютно все отношения с Викой, может, потому, что она была сказкой в постели.

         Но вернёмся к моему беспамятному пребыванию в этом мире. В ЖДБ-у приезжали 2 батайских зама, будущий начальник станции Ростов-Главный (что в перспективе предлагали ещё мне) и по кадрам, жена шефа. Я помнил её роль в своём первом увольнении (хотя нужно было вспомнить, как начальник станции Азов отдыхал в кафе с первым замом), поэтому и считал место своей последней работы удивительным сном. Экстрасенс, который "довёл генерала Романова до состояния младенца", что-то буровил про рыбалку на лодке в Азове: я-то понимал, к чему он это говорит, но думал, что я здесь ни причём, это же сон. Однако, несмотря на амнезию на то, кем я был, кровь-то у меня не поменялась: почти растение залазило под халатики медсестричек и умудрилось влюбиться в своего лечащего врача.

         Но сначала я вспомнил, как купил Лизке в Азове на 2 года огромного волка, потом мне показали моё удостоверение и рабочую папку, в результате, я вспомнил почти всё, кроме дня аварии и секса с последней  женщиной. Но это лечение амнезии некоторым вышло боком: я-то вспомнил и все наши весёленькие истории, которые иные предпочли бы и забыть.